Дети синего фламинго - Страница 13

Сначала я просто смотрел, как движется облако. Потом тряхнул головой, и обрывки мыслей стали как бы склеиваться. Я начал по порядку вспоминать, как все было.

И вдруг мне стало до жути стыдно.

Нет, не потому, что я бежал с берега. Разве может один человек воевать с несущимся на него курьерским поездом, с Ниагарским водопадом, с атомным взрывом? Не может ни мальчишка, ни взрослый! Но меня съедал стыд за свою прежнюю нахальную уверенность. Надо же, явился сказочный принц! Решил, что махнет мечом и спасет целое государство! “Обегу стороной, поднырну под шею и по горлу – раз!..” Ой, дурак, дурак, дурак…

Да, но эти, кто додумался меня сюда привезти, о чем думали? Неужели всерьез верили, что мальчишка справится там, где нужны ракетные батареи? Идиоты! В легенды поверили! Сами все хвосты поджали, а пацана одиннадцати лет сунули вперед. На верную гибель!

Тут у меня все смешалось: и стыд, и злость, и жалость к себе. И очень-очень захотелось домой. И еще захотелось лечь прямо на пол и зареветь.

Но на пол я не лег: знал, что он холодный. А зареветь не успел. Тяжелая дверь за мной качнулась, и я отскочил.

Вошел очень высокий человек в плаще до пола. Молча посмотрел на меня, подтащил к каменному столу чугунный табурет и сел. Конечно, в плаще-то не холодно.

Сидеть ему было неловко: некуда девать колени. Он поморщился, повозился и повернулся ко мне. Сказал глуховатым невыразительным голосом:

– Я – главный прокурор острова Двид. Моя задача – поддерживать равновесие порядка, установленное могучим Ящером.

“Ну и что?” – хотел спросить я, но не решился. Просто смотрел на него мокрыми глазами. У главного прокурора была длинная, как огурец, голова. Голая. Только на самой верхушке “огурца” торчал жиденький кустик волос. Нос был маленький, пятачком, совсем не подходящий к длинному лицу. А бровей я вовсе не увидел. Вместо них над глазами шевелились розовые безволосые бугорки.

– Эй… – негромко сказал прокурор в открытую дверь, за которой маячили темные фигуры. Почти сразу вошел слуга Ящера, он принес горящую свечу и лист бумаги. Прокурор кивком отослал слугу, достал большую авторучку и обратился ко мне:

– Вы – тот, кто называет себя Рыцарем Оленя?

– Не называл я себя так… – заспорил я сиплым от слез голосом. – Это вы все здесь меня так прозвали.

– Ну, допустим. А кто вы на самом деле? Как ваше настоящее имя?

– Ушаков… Женя. Из девятнадцатой школы, четвертый “В”. То есть пятый уже…

Все так же невыразительно он спросил:

– Вы прибыли на остров, чтобы убить нашего славного Ящера?

– Я же не хотел… Это Ктор сказал, что все хотят… что он всех угнетает… А я…

– Вы пошли к озеру с оружием, желая напасть на Ящера. Разве не так?

– Я же не знал, что он такой громадный, – глупо пробормотал я.

Прокурор сказал со сдержанным удовольствием:

– Значит, если бы наш славный Ящер был меньше и слабее, вы попытались бы убить его… Вы признаетесь?

– Я же не сам… Мне сказали, что так надо… – опять пробормотал я.

Но он уже не слушал и быстро писал. Потом помахал в воздухе листом и сказал:

– Подпишите признание.

Я здорово испугался, сам не знаю почему. И крикнул:

– Я ничего не буду подписывать!

– Ну как хотите. Это неважно, – равнодушно сказал прокурор и встал. Прихватил свечу, бумагу и, шурша плащом по полу, зашагал к двери.

– Что вам от меня надо? – громко сказал я вслед. – Что я, так и буду здесь сидеть?

Прокурор оглянулся в дверях и спокойно ответил:

– Нет, вы здесь не засидитесь.

Дверь с визгом и лязганьем закрылась.

Я стоял и не знал: пугаться или радоваться словам прокурора. Не засижусь… а что будет потом?

Я подошел к табуретке и потрогал. Может быть, она хоть немного нагрелась от прокурора? Нет, видно, прокурорский зад был такой же холодный, как стены темницы.

На усталых и слабых ногах я зашагал от стены к стене…

Так прошло какое-то время. Совсем не знаю какое: может, пятнадцать минут, а может, три часа. Мысли опять сделались перемешанные. Я то вспоминал о доме, то думал про железного Ящера, то со страхом гадал, что со мной сделают…

Залязгал дверной засов. Я остановился и задрожал: что сейчас произойдет?

Появился Тахомир Тихо.

Он с печальной улыбочкой посмотрел на меня, огляделся, покачал головой и заговорил:

– Ну, это уж чересчур, это уж ни к чему. Холод, сырость, постель не дали… Эй, там! Велите, чтобы принесли постель!.. Да, уважаемый Рыцарь Оленя, грустно все у вас получилось. Я ведь предупреждал.

– Ничего вы не предупреждали! – крикнул я и разозлился. – Говорили: “Ящер, Ящер”, а это спрут. Да вон какой громадный!

Тахомир Тихо сдержанно хихикнул:

– Все его зовут Ящер. И всегда так звали. А что такое “спрут”, я не знаю… Я же говорил, что это страшное чудовище. А вы думали, что это котеночек?

Он присел на край лежанки, тут же встал и мелко зашагал из угла в угол.

– Да-да, я предупреждал… И зачем вам нужно было влезать в эту историю? Остров жил спокойно, мирно, все были довольны…

– И те ребята, которых вы хлестали на вашей дурацкой телеге? – перебил я.

Тахомир Тихо остановился и пожал плечами:

– Что здесь дурного? Дети сами понимают, что это необходимо. Это разумная строгость. Да! Она нужна для равновесия порядка.

– “Порядка”! Фашисты вы! – сказал я.

– Кто? Не понимаю… Детей необходимо держать в страхе, чтобы в головы им не приходили нелепые фантазии. Иначе что получится? Сначала они начнут слишком прыгать, бегать и хохотать, затем у них появятся недозволенные игры, потом кому-то покажется, что в жизни острова не хватает новизны… И наконец, у кого-то может возникнуть желание переделать эту жизнь… – Правитель оглянулся и передернул плечами.